ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ СКАЗКА ДЛЯ АЛКОГОЛИКОВ: "ОРЛЕНОК, ПЛЮЩ И ШИПОВНИК"
Эта история случилась где-то в горах. Может быть на Памире, или на Кавказе или в Альпах. Там, где между гор, цепляющихся за горы облаков и смотрящего вниз вечного и мудрого неба, живут орлы, гордые и прекрасные птицы.
И где-то в этих горах была чудесная горная долина. Если взглянуть на нее сверху, то она похожа на изумрудную чашу, окруженную частоколом высоких гор. Одни из этих гор – с вершинами, покрытыми белыми шапками из снега и льда. Когда на эти вершины падают лучи солнца, они золотятся, как купола громадных храмов. Другие – это пики, похожие на зубы каких-то исполинских животных, и их вершины всегда окутаны серо-сиреневыми туманами. И, среди этой первозданной красоты, жила орлиная пара.
Говорят, что орлы, как и лебеди, однолюбы. И хранят друг другу верность всю жизнь. Так уж случилось, что у них два года подряд не было птенцов. В первый год их гнездо с единственным яйцом снесла внезапно сошедшая со снежной вершины лавина. На второй год, наученные горьким опытом, они построили гнездо на уступе отдельно стоящей скалы, где им были не страшны никакие лавины.
Над уступом нависал каменный карниз, под которым можно было спрятаться от палящих лучей солнца. А еще выше - скала, исчерченная расселинами, отвесно уходила в небо. На каменистой площадке были углубления, которые в твердой породе за миллионы лет сделали ветер и вода. После дождей в них скапливалась влага, которой можно было утолить жажду.
С одной стороны карниза над уступом свисал Плющ. Плющ – очень странное растение. Цветет поздней осенью неприметными желтовато- серыми соцветиями. А ягоды, иссиня–черные, размером с горошину, созревают весной. Они ядовитые. Как и листья, и цветы, и даже корни. Но какое дело Орлам до Плюща. Растет – ну и пусть себе растет.
Орлы уже почти свили гнездо. Но судьба рассудила по-своему. Орлицу во время охоты в долине укусила гадюка, и птенца и в этот год у них не было. Пока Орлица болела и не могла летать, Орел носил ей в своем клюве свежую ледяную воду из горной речки. Иногда приносил, зацепив своими острыми когтями, серебристых рыбин, пойманных в той же речке. И, уже рядом с Орлицей, разрывал их клювом и когтями на мелкие кусочки. Потом, когда Орлица оправилась от змеиного укуса, они вместе парили в горах, выглядывая добычу, иногда спускались вниз, к подножьям гор, где в самшитовых и кедровых лесах водилось много живности.
И, на третий год, в их гнезде появились два яйца. Обычно, у орлов бывает один птенец, очень редко – два. Но, что случилось, то случилось. У природы свои правила и свои резоны.
Пока Орлица была в гнезде, делясь теплом со своими будущими птенцами, Орел улетал на поиски добычи. Иногда он подменял Орлицу. А она, подойдя к краю уступа, с силой отталкивалась от него и уже в воздухе расправляла свои крылья. А потом летела туда, где могла поохотиться.
И вот, наконец-то, пришло время птенцам появиться на свет. Это была та пора, когда ночь переходит в утро. Самое раннее утро. Между двумя горными вершинами на другой стороне долины показалось солнце. Хотя нет: сначала его лучи окрасили в розовый цвет снег на этих вершинах, а уж потом показался бледно-желтый диск. И почти тут же исчез, утонув в бело-серых облаках, которые окутали всю долину и все горы вокруг. Начинался первый день жизни юных Орлов.
Вначале раздалось легкое поскребывание в одном из яиц. И тихое постукивание внутри. Затем постукивание стало чуть сильнее и громче. Через некоторое время по поверхности скорлупы разбежались трещинки. А чуть позже, в том месте, под которым раздавался стук, образовалось маленькое отверстие, в котором почти тут же показался желто-серый клювик, затем и вся головка птенца. Столкнувшись с новым миром, птенец замер. Но уже через мгновенье, набравшись сил, сделал усилие, которое раскололо скорлупу на множество осколков. И, почти тут же стал пищать, требуя себе еду. Орел взмахнул крыльями и улетел на поиски добычи.
Стал моросить холодный дождик. Иногда налетал сильный ветер, который забираясь в расщелины скалы, издавал там гудящие, тревожащие звуки. В это время внутри второго яйца раздалось постукивание, сначала робкое, а, потом, более смелое. Яйцо покрылось паутиной морщинок, потом в скорлупе появилась маленькая дырочка и клювик в ней, затем часть головы с подслеповатым глазом, прикрытым серо-розовой пленкой. И, может быть, в этот момент, налетел холодный ветер, кинув пригоршню ледяных капель на птенца. А, может быть, в это мгновение, раздался раскат грома, повторившийся низким гулким эхом, отразившимся от горных отрогов. И птенец тут же спрятался в своей теплой и уютной оболочке, испугавшись громадного и незнакомого мира.
Возвратился Орел. В его когтях была ящерица, которую он возле гнезда разорвал на мелкие кусочки. Орлица, подбирая кусочки, стала кормить птенца, который выбрался из яйца. Он пищал уже громче и старался как можно сильнее вытянуть шею. На этот шум и второй птенец высунул клюв из яйца. Досталось еды и ему. Он жадно проглотил несколько кусков мяса и опять спрятался внутрь. Туда, где темно и спокойно.
Так и повелось: родители кормили обоих птенцов: и того, который, как и положено, выбрался из яйца наружу и того, который испугался это сделать. Птенцы росли, становились крупнее. Тот птенец, который первым выбрался из хитинового плена, уже иногда подходил к краю гнезда, размахивал крыльями, как будто готовился взлететь, и в его детском писке уже временами слышались вибрирующие нотки орлиного крика. Но, если первому ничего не мешало расти, то второму мешала скорлупа. Она, само собой, кое-где потрескалась, и второй птенец кое-как смог освободить свои изломанные ноги и научился понемногу ковылять по каменной поверхности уступа. В других же местах скорлупа плотно пристала к его телу. Сковывала суставы, не давала крыльям развернуться. Сквозь нее стали прорастать перья, и каждое движение доставляло птенцу боль. Ему только и оставалось, что изучать свой маленький мир, который был размером с этот маленький каменистый выступ.
И вот однажды, когда глаза стали лучше видеть сквозь серовато-розовую пленку, он заметил, что с карниза свешиваются вниз ветки с кожистыми грязно-зелеными листьями. Они были усыпаны гроздьями сине-черных ягод. Под ними в скалистой породе была ямка, вымоина, в которую и падали облетевшие листья и ягоды. Туда же стекал сок из обломанных ветром веток Плюща. И все это бродило и разлагалось, издавая дурманящий запах.
Возле этой ядовитой лужи, и, даже в ней самой, шевелились однородной липкой массой противные гады: слизняки, тритоны, саламандры и какие-то еще существа, которым и названия нет. Когда птенец, который вовремя не освободился от своей скорлупы, приблизился к этой вонючей луже, все эти гады его совсем не испугались. Настолько он был не похож на Орла, гордую и сильную птицу. Так, какое-то подобие Орла. Напротив, они предложили ему попробовать этой дурманящий напиток:"Сделай глоток. И ты забудешь боль. Ты забудешь, что у тебя есть крылья. Потому что тот, у которого есть крылья, должен летать. А тот, который умеет летать, может упасть и разбиться. Тебе это нужно?"
И птенец решил попробовать, хотя ему ужасно не понравился противный запах, исходящий от мутной зловонной лужи. Он набрал в свой клюв немного жидкости, и, преодолевая отвращение, проглотил. Сначала он ничего не почувствовал, кроме мерзкого вкуса. Но, через несколько минут, приятная расслабленность окутала его тело. Куда-то ушла и боль, и тревога. Что ж, подумал он, для кого-то небо, облака и полет, а для кого-то пойдет и тихая жизнь возле лужи. Видно, такая уж у меня судьба. Зато всегда можно расслабиться и забыться. И, по большому счету, все эти слизняки не такие уж и противные.
Так и повелось: один птенец рос, и зов неба становился в нем все сильнее, и его сердце все чаще сладко замирало от предвосхищения скорого полета. Другой тоже рос, но голос неба звучал внутри все реже и реже. Ему вполне хватало липкой жижи из лужи и общества своих новых приятелей, которые ему никогда не напоминали, что он был рожден Орлом. Да, и сам птенец стал понемногу забывать об этом.
А в тот самый день, когда птенцы Орлов появились на свет, непогода не угомонилась, и спустилась к подножиям гор, пролилась холодным дождем, обожгла пронизывающим ветром. Ветер подхватил с земли сухую прошлогоднюю ягоду шиповника, потом закрутил ее в своих потоках, поднял, потащил вместе с собою наверх и с силой швырнул о скалу чуть выше Орлиного гнезда. Тонкая кожица лопнула, и десятки мельчайших зернышек разлетелись по ветру. Одно из них попало в глубокую расселину рядом со скалистым уступом, на котором жили Орлы. И ему как-то удалось удержаться, не скатиться в бездну, затянутую серым туманом. Зернышко попало в крохотное углубление внутри расселины. Ему было темно и страшно.
На следующее утро, на дно расселины заглянуло солнце. Это длилось всего несколько минут, но зернышку шиповника хватило этого времени, чтобы понять, как ему хочется жить, как хочется купаться в солнечных лучах, вдыхать свежий горный воздух, внимать звонкому горному эху. На его счастье, в крохотной ямке было немного земли, принесенной ветрами и немного влаги, оставшейся от дождей. Оно стало жадно впитывать влагу и питательные вещества маленькими бело-серыми волосками, похожими на паутинки. Один из этих волосков зернышко назначило быть ростком. И росток стал тянуться наружу, цепляясь за выступы и заглядывая в трещины и ложбинки в поисках воды и минералов.
Надо сказать, что шиповник, давший жизнь этому зернышку был культурным, одомашненным растением. Когда-то в доме, возле которого он рос, царили уют и спокойствие. Но, вначале из дома ушла Любовь, а вслед за ней ушли и люди, которые не сумели ее сохранить. Дом без заботы и тепла стал постепенно разрушаться. В комнатах без окон и дверей гулял ветер. Ягоды и плоды фруктовых деревьев стали добычей птиц. Сорняки задушили садовые цветы. Колодец обвалился, и оттуда несло запахом тины. И, кто знает, может быть, ветер, забросивший семя шиповника высоко в горы, ближе к солнцу, сделал эту историю не такой печальной, придумав ей продолжение. Потому что во всем, что происходит на белом свете, есть свой смысл. Только нужно его отыскать.
А в это время Орленок, который появился первым, решил, что настало время для полета. Он подошел к краю уступа, оттолкнулся от скалы и уже в падении расправил крылья, а потом часто-часто замахал ими, боясь упасть на острые камни у подножия скалы. Но постепенно его движения становились более плавными, ритмичными. А потом, он поймал струю восходящего вверх воздуха, и ветер сам понес его в вышину, туда, где в небо уходила скала, давшая приют Орлиному семейству.
Скала оканчивалась острым гребнем. Орленок ловко спланировал на него. Перед ним, как на ладони, был огромный, незнакомый мир. Сотни вершин, часть из которых была скрыта белыми рассыпчатыми облаками. Языки ледников, спускающиеся вниз по скалистым разломам и дающие жизнь ручейкам и рекам. Изумрудные луга, глубокие, бездонные ущелья, отроги гор, поросшие темно-зелеными лесами... И над всем этим – бесконечно-высокое и ослепительно-голубое небо.
И, то чувство, которое уже жило внутри, в его сердце, стало расти и заполнять все его тело и, наконец, вырвалось наружу пронзительным и сильным криком. Крик полетел над горами и долинами. Его услышали и седые вершины, и быстрые речки, и вековые леса, и, конечно же, все обитатели гор. И всем стало понятно: в этот мир пришел новый Орел.
Вернувшись в гнездо, Орленок рассказал своему несчастному брату о том, что видел во время полета. О том, что мир огромен и прекрасен. И о том, что в груди каждого Орла бьется сердце Орла. И, если ты Орел – значит, ты создан для полета, а, если нет – значит, ты не Орел.
Росток шиповника, между тем, дал новые побеги, которые тоже стали цепляться за неровности и выступы в скале. Ведь когда-то дикие предки шиповника были вьющимися, лазающими растениями, которые могли выживать в самых тяжелых условиях. Пригодилась та глубокая внутренняя память, которая есть в каждом живом существе. Как дар от бесконечной цепочки поколений. Эта память есть и в шиповнике, и в орле, и в человеке. И даже в ядовитом плюще.
На побегах появились почки, потом маленькие нежные листочки, которые жадно поглощали солнечные лучи в те короткие минуты, когда солнце заглядывало в расселину. Впрочем, этих минут становилось все больше, потому что росток все ближе и ближе приближался к выходу.
И вот, наконец, чудесным июньским утром, когда вся природа нежилась под теплыми лучами солнца, из глубокого темного скалистого разлома выглянул росток. Хотя назвать ростком это сильное свободолюбивое растение уже, наверное, было бы неправильно. Это был Шиповник, которому удалось-таки вырваться из каменного плена. Хотя, казалось бы, все было против него. Его нежно-зеленые листочки затрепетали от нежного дуновения ветерка, и живительный ток от этого соприкосновения разошелся по всем тканям и клеточкам Шиповника.
Чуть ниже того места, где Шиповник выбрался из глубокой трещины, на уступе, под нависшим карнизом, было Орлиное гнездо. Шиповник увидел трех Орлов: двух взрослых и одного молодого. И еще одно странное существо, отдаленно похожее на орлиного птенца. Но очень отдаленно. Это существо пило мутную жидкость из лужи. Над лужей свисали мелкие иссиня-черные ягоды ядовитого Плюща. В самой луже, и рядом с нее, копошились противной липкой массой слизняки, саламандры, тритоны и еще какие-то существа, которым и названия нет.
Через какое-то время птенец, который не смог вовремя избавиться от сдавливающей оболочки, тоже заметил веточки и листочки Шиповника, которые появились из скалы. Казалось, эти хрупкие веточки раздвинули твердую породу. Удивленный, он приблизился к Шиповнику.
И Шиповник рассказал птенцу свою историю. А птенец Шиповнику – свою.
И, наверное, все это: история Шиповника, рассказ брата о первом полете, мудрость памяти Орлиного рода, зов неба в сердце, сделали то, что и должны были сделать. Птенец уже не смог жить так, как прежде.
Вначале, он когтями и клювом постарался вырвать корни и побеги ядовитого Плюща. И там, где он не мог справиться сам, ему помогали родители и брат. Это очень важно, когда есть на кого опереться. Потом он забросал камнями лужу с ядовитой жидкостью. И, когда камни на уступе кончились, их в своих когтях и клювах приносили Орел, Орлица и Молодой Орел. И тогда все эти липкие противные существа, чьим единственным смыслом жизни была вонючая лужа с дурманящим соком Ядовитого Плюща, расползлись и забились в узкие темные щели.
Сложнее всего было избавиться от вросшей в тело скорлупы. Но если серьезно решил расстаться с прошлым, то уже ничто и никто не помешает это сделать. Птенец терся своим телом об твердые камни, другие Орлы помогали ему освободиться от вросшей скорлупы когтями и клювами. Пригодился и Шиповник со своими колючками. Птенцу временами было больно, но он терпел. Потому что все в жизни имеет свою цену.
И, наконец, однажды утром, что-то внутри птенца подсказало, что пришло пора совершить полет. Он подошел к краю уступа, и, оттолкнувшись от скалы, расправил крылья. И ветер подхватил Орла и понес в этот тревожный, но огромный и прекрасный мир.